В мрачном месте - в пещере или развалинах дома - замечаю убегающего симпатичного ежа. Слежу, куда он скрылся, иду ловить. Крутая мрачная захламленная лестница, вырубленная в скальном грунте, ведет в темное никуда. Осторожно спускаюсь, хватаясь руками за шершавые каменистые стенки и не понимая, как ёж может преодолевать непомерно высокие для него ступени. Вижу на одной двух толстых ежих с ежатами. Спускаюсь пониже, чтобы рассмотреть. Выбираю самого хорошенького ежонка (он барахтался около правой ежихи), беру на руки, поднимаюсь с ним наверх.
Живу в коммуне. Все собираются на пирушку, наряжаются кто во что горазд. Два худых высоких парня обрядились трансвеститами. Замечаю, как один, проходя мимо другого, поцеловал его грудь (сосок выпирал сквозь одежду, но искусственной женской груди ни у одного из них не было). Оказываюсь за небольшим круглым столом, накрытым белой скатертью, сижу, с собачкой на коленях, в компании нескольких человек. На скатерть выложено печенье в форме баранок и что-то еще (подобное). Беру что-то белое, раскусываю, даю собаке. Она ест на моих коленях, потом спрыгивает на траву. Стол стоит на лужайке, справа находятся остальные участники пирушки, для них нет даже стола. Собака поедает угощение, а мы испытываем легкое чувство голода (точнее, естественное желание что-нибудь пожевать, чем-нибудь полакомиться). Лишь те три-четыре человека, что сидят за моим столом, изредка грызут коричневые колечки печенья.
Живем с Петей в светлом красивом, окруженном садом доме (одноэтажном, многокомнатном). Кто-то дал нам трех больших беспородных котов. Они принимаются носиться по саду, оттуда через окна в дом, по всем комнатам, шкафам, кроватям, устроив бесконечную чехарду и затаскивая налипшую на лапы землю. Опасаюсь, что они могут переколотить мои безделушки, но самое неприятное, конечно же, это комья черной земли на покрывалах. Решив вернуть троицу обратно, обсуждаю этот вопрос с Петей.
Просторный красивый, окруженный садом многоэтажный дом, наш с Петей дом. И кошка, вполне приличная, но совершившая недопустимую (с моей точки зрения) вещь - напрудившая в одной из комнат. Правда, окна были закрыты, и ей было не выйти в сад, но это, на мой взгляд, ничего не меняло. Самое ужасное было в том, что лужа была огромной, будто на пол вылили целое ведро мочи. Она была без запаха, светлая, прозрачная, и она медленно растекалась, намочив кусок большого ковра, два коврика поменьше и спинку кем-то уроненного кресла. Почти в истерике от гнева и омерзения, гляжу на продолжающую расползаться лужу, решительно заявляю, что такую кошку нужно немедленно выгнать. Спокойный, рассудительный Петя иного мнения.
Нахожусь в бывшей квартире на Рябинной улице. Вижу там кошек, ящериц, длинного (с ладонь) богомола, еще кого-то. Начинаю спокойно выпроваживать. Млекопитающих за дверь, насекомых в окно, и ящериц туда же. Одна с громким стуком шлепается на асфальт, вызывая явственные угрызения совести.
На большой поляне, в обрамлении густых крон деревьев и высоких кустов возникает зверек. Крупный грызун спокойно стоит на задних лапках, красивая коричнево-рыжеватая шерстка прекрасно гармонирует с окружающей зеленью. Потом там же возникают, одна за одной, с десяток неподвижных человеческих фигур. Они отличаются лишь ростом - от утрированно маленьких (меньше стоящего в центре поляны зверька), до неправдоподобно больших, гигантских. Они выглядят искусственными, манекенами, не гармонирующими с природой, но являются живыми людьми. Понимаю это так (или мне дают понять?), что всю земную фауну можно символизировать одной симпатичной безобидной зверюшкой. Род же человеческий, несмотря на внешнее сходство людей, к одной фигуре несводим.
Живу в необыкновенном месте, среди холмов, тихих улочек, красивых строений. Приезжает сестра, желающая приобрести здесь квартиру, просит помочь. Приходим в контору, из разговоров в очереди узнаем, что тутошний клерк ненавидит всех и вся. Только если посетитель говорит, что прибыл из Одессы и добавляет что-то еще (незапомнившееся), клерково сердце смягчается. Отправляемся в другую контору. Путь лежит по холмам, периодически оборачиваюсь, отыскивая взглядом несколько высоких зданий (ориентиров). Начинает темнеть, навстречу движется красочное моторизованное шествие со светящимися лампочками и дрессированными животными на открытых платформах. Дрессировщик успевает на ходу сказать, что не наказывает своих подопечных, и даже не кричит, разговаривает с ними спокойно, и они его слушаются. В конторе объясняют, что она не обслуживает интересующий нас район. Спрашиваем, куда нам идти, девушка-клерк объясняет (опасаясь опять попасть не туда, несколько раз повторяем, что нам нужна контора, занимающаяся оформлением покупки домов в определенном районе). По дороге говорю сестре, что она должна реально видеть ситуацию. Здесь каждый рассчитывает на себя, помощи ни от кого не полагается, размер выплат растет быстро, и именно поэтому я живу на съемной квартире, даже не мечтая о собственном жилье.
Было слово, и было дело, и даже какие-то кошки. Слово я поленилась записать (понадеявшись, что после многократного повторения оно сохранится до утра и так). Однако ни оно, ни все остальное до утра не сохранилось.
Наблюдаю (из окна) за игрой мальчика с детенышем зверька. Мальчик имеет ко мне отношение (это то ли сын, то ли подопечный). Звереныш (длиной с полруки) покрыт длинной горчичной шерстью, переходящей на концах в черную. Передвигается медленно, да и густая трава мешает, но я все же беспокоюсь, как бы он не удрал. Мальчик исчезает, мигом сбегаю вниз, хватаю зверька. Он цапает меня за указательный палец неправдоподобно тонкими острыми, загнутыми внутрь зубами. После безуспешных попыток снять палец с зубов, дергаю руку и высвобождаюсь. Зверек сохраняет спокойствие, а мне совсем не больно.
Один из периодически повторяющихся (с разными вариациями) снов о прекрасном море, к которому нужно спускаться с кручи. На этот раз там были короткие тексты-абракадабры, которые выглядели как бы правильными, но прочесть их было невозможно. Они появлялись в воде, у берега, только по выходным дням, и составлялись из живых рыбок. Рыбки изгибались так, что из каждой получалась буква или часть буквы. Рыбки знали свое место и не двигались, слабо пошевеливая плавниками. Лишь одна находилась в беспрерывном движении. Она то занимала место почти в конце одной из фраз, то выплывала оттуда, то снова возвращалась, как будто не была уверена, что это действительно то место, которое надлежит занять именно ей. Наблюдаем за славной рыбкой, вызывающей симпатию своей живостью. Решаем ее угостить, протягиваем что-то белое, пушистое на прутике. Рыбка перестает сновать, подплывает и бесстрашно и весело угощается, захватывая кусочек за кусочком с отменным аппетитом.
Кажется, сначала меня действительно кусали мошки, а потом все плавно перешло в сон. Во сне борюсь с ними, чем-то их опрыскиваю (а получалось, что и себя). Мошки перебираются на другие участки тела и снова кусаются.
Лежу в кровати. Сквозняком откидывает угол висящей на противоположной стене рогожи. За ней обнаруживается (на уровне пола) пролом, ведущий в систему странных подпольных помещений. Меня охватывает тревога, ощущение опасности - размеры пролома позволяют кому-нибудь ОТТУДА проникнуть в комнату. Таинственные помещения иногда погружены во мрак, а иногда ярко освещены. Мне не видно, как далеко они простираются, но чувствуется, что они обширны. Когда там горит свет, вижу людей (иностранных рабочих), спокойно занимающихся своим делом (кажется, ремонтом). Пролом беспокоит меня еще и в связи с изредка появляющимися в квартире жуками, лягушками и мышатами. Пару раз удалось проследить, куда они скрываются. Таким образом обнаружились (там же) два-три меньших пролома (в них даже руку не просунуть). Решаю, что всё нужно заделать частой металлической сеткой. В большой проем вделана старая деревянная рама, на которой можно закрепить сетку, на меньших проломах сетку зацепить не за что, я в затруднении (в ночной записи была еще фраза "Соседка – я ей мешала", но по этому поводу ничего не вспоминается).
Стою у дровяной кухонной плиты. Ее высокая полукруглая задняя стенка оклеена темно-серым ковровым покрытием, на котором копошится масса толстых, с мизинец, беловатых червей. Сгребаю их, сбрасываю через открытую конфорку в огонь. Взглядываю чуть в сторону от очищенного участка - там червей еще больше. Счищаю их деревянной лопаткой, добираюсь до правого края плиты. У задней стенки разверзаются два отверстия (с рваными краями), сквозь которые виден огонь. Сбрасываю червей в эти, более близкие отверстия.
Мысленно утверждается, что если что-то не движется, оно пребывает в покое. В следующем эпизоде иду через двор с миской мяса в руках. С кем-то столкнувшись, роняю ее на землю. Поднимаю испачкавшееся мясо, захожу в закуток нашего (или соседнего) двора, смываю налипшую на мясо землю. В этом же сне были люди, с которыми я переговаривалась. Был бык, периодически пытавшийся нас забодать, но мы успешно уворачивались в лабиринтах нашего дворика. Был небольшой аккуратный сарай, выкрашенный зеленой краской и стоящий посреди густой зелени, на крутом склоне, под которым расположился наш дом. Были люди, злорадно сообщавшие мне, что в сарайчике Койба собирается устроить для себя и своих сотрудников комнату отдыха, но ничего-де у них из этого не получится. И был ряд незапомнившихся эпизодов.
Зацепилась юбкой за дверь редакции газеты, мешаю людям туда войти.
В тесном кафе, с интерьером и публикой начала века, два лощеных молодых мужчины во фраках, с набриолиненными волосами, танцуют (музыки не слышно). Движения их вкрадчивы, согнутую в локте левую руку каждый держит на плече партнера, правые, вытянутые вперед и приподнятые, соединены кистями. Головы обращены в сторону вытянутых рук, почти касаясь друг друга висками.
Забегаю в гости к знакомым, они сетуют, что их взрослый сын до сих пор не женат (повидимому, это у них дежурная тема). Дождавшись, когда он выйдет из комнаты, советую прекратить муссировать эту тему, воздерживаться даже от завуалированных намеков, поскольку они подпитывают в их сыне что-то, что мешает ему жениться. Советую предоставить все естественному ходу событий, вот тогда-то их сын и женится.
Пробираемся по нагромождениям и насыпям. Карабкаемся, цепляясь за трубы, по склону. Оказываемся перед большим вольером. Кто-то из наших высказывает какую-то мысль и добавляет, что сейчас мы увидим подтверждение. С его подсказки высыпаем в вольер корм. Появляется небольшая, заинтересовавшаяся кормом обезьянка (люди виделись условно, а обезьянка — отчетливо).
Растущеее на газоне высокое дерево со светлой корой и голыми, по-весеннему вытянутыми к небу ветвями. Под деревом, у самых корней — пышный куст мяты со свежими темно-зелеными листьями.
Тройное поясное изображение молодого, коротко остриженного мужчины. Внизу они сливаются, вверху расходятся. Одно расположено вертикально, другое отклонено вправо, третье, немного затененное, находится между ними, чуть позади.
Фрагмент мысленной фразы: «...я скоро приду...».
Расплачиваясь на рынке, протягиваю торговцу не деньги (хотя они у меня были), а пару только что купленных шоколадок. Продавец как ни в чем не бывало их принимает, что выглядит еще более непонятным (в смутном, в сероватых тонах сне шоколадки были в цвете).
Мысленная фраза (женским голосом, резко, тревожно): «Не тро, не тро, не трогайте меня!»
В этом сне я так же страстно хотела уйти, сменить какое-то место (или ситуацию, положение), как и вернуться (или вернуть все) обратно.
Мысленные фразы: «Девочка по имени Саша потерялась», - невнятно бормочет женский голос, и резко повторяет: «Куда-то исчезла, куда-то потерялась, вот и всё».
Мысленная фраза (медлительным мужским голосом эдакого увальня): «Ну а чё у остальных-то?»
В моей памяти появляется что-то подспудное, как бы всплывшее из глубин. Начинаю обдумывать появившееся.
Окончание мысленной фразы: «...звуки два-Я». Имеется в виду, что одним и тем же сочетанием звуков обозначаются число "2" и понятие "Я".
Мысленные фразы: «И кто скажет? Носите столько, сколько смотрела» (в смысле, кто осудит).
В большой нарядный вестибюль входит (с улицы) отряд из шестнадцати построенных в каре солдат. Они облачены в швейковские мундиры и двигаются в полной тишине. Слева, почти вплотную, шагает еще один отряд, копия первого, только рост солдат вдвое ниже. Отряды двигаются синхронно, строевым шагом, и в своем автоматизме похожи на манекены.
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза: «Человек сильнеет - если .../ ... - если .../ духовеет - если берет на себя внешние обязательства».
Обрывки мысленного резюме сна: «В общем ... . Он даже не обручился со своей...».
Сижу за столиком на многолюдном перекрестке пешеходных улиц, читаю газетную статью. Содержание не осознаю, понимаю лишь, что это очередной компромат на Ифара. То, что я беззвучно читаю, громогласно воспроизводит стоящий на столике радиоприемник. Громкость звука нарастает. Продолжая читать, думаю, что ее следует уменьшить. Это тут же, деликатным движением руки осуществляет сидящий около меня грузный мужчина. Бросаю благодарственный взгляд. Звук, однако, все еще кажется мне чрезмерным. Отрываюсь от газеты, осматриваю клавиши приемника, нажимаю на нужную. Сообщение о Ифаре плавно, незаметно переходит в сообщение о том, что являлось предметом одного из снов этой ночи - что моя мама* хочет приобрести приглянувшуюся ей сумку. [см. сон №3837]
Мысленные, неполностью запомнившиеся фразы (женским голосом): «Это не моя ... Ибо маринина идеально подошла ...».
Мысленные, с пробелами запомнившиеся фразы: «Еще ... еще обнаружили. Еще ... еще обнаружили». Фразы произносятся ритмично и сопровождаются поочередными синхронными перемещениями с клавиши на клавишу чьих-то указательных пальцев (перемещения начинаются с крайних клавиш и сходятся в центре однорядной клавиатуры).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Контрабанда ... без контрабанды классов».
Во второй половине ночи было несколько снов ТАКОГО, повидимому, содержания, что просыпаясь поутру под их впечатлением, я отреагировала спокойной (деловитой) мыслью: «В какие-то дебри влезла сегодня».
Жарю оладьи. Кто-то (невидимый) говорит, что для этого потребуется «часа два».
Мысленная, незавершенная фраза: «Только в очередной раз дребезжатник...» (телефон).
Мысленная, незавершенная фраза: «Нет, интересно так — ничего не оставить...».
Кто-то, перепрыгивая с островка на островок, направляется к какой-то цели.
Прогуливаемся по улочкам заграничного города (мы тут в командировке). Кто-то из нас негромко чему-то удивляется.
В конце сна появляются титры с его названием: «ЧУЖИЕ».
Сижу за письменным столом, на котором находится картонная коробка. Один из ее углов выступает за пределы стола, почти упираясь мне в грудь. Вдруг коробка пошатнулась, начала падать. Чуть ли не в панике подхватываю и выправляю ее (коробка пришла в движение самопроизвольно и падала неестественно медленно; для паники не было причин, коробка была пуста, но эти несуразности прошли мимо сознания).
Мысленные фразы (спокойным женским голосом): «Ну что же ты несешь? Где у тебя коричневые туфли?» (говоришь чепуху).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза (женским голосом): «Если ... не получится — по соглашению или по условиям договора, (то)...» (слово в скобках не произнесено, но уже заготовлено).
Мысленная фраза: «Он подошел к стеклу с одной стороны, а они подошли к нему с другой». Смутно видится пустое помещение, отделенное от тротуара толстым витринным стеклом. Из глубины, по замусоренному полу к стеклу приближается мужчина. По тротуару в его направлении идет небольшая группа таких же неясных, темноватых людей.
Бродим классом по летним улицам, возможно, это - выпускной вечер. Класс петин, Петя отсутствует, я являюсь их соученицей.
Бездумно приподнимаю верхнюю крышку пианино, машинально заглядываю внутрь, вижу какие-то предметы, мельком умозаключаю, что это тайник. Не вникая в детали, закрываю крышку, и забываю об обнаруженном. В комнате появляется мама*, подходит к пианино, возбужденно спрашивает: «Кто его открывал?» Опускает вниз верхнюю половину лицевой стенки (над клавиатурой) — и я вижу другой тайник. Полки его (как в каком-нибудь кухонном шкафу) забиты пакетами и банками с продуктами. Запомнилась пара трехлитровых банок с темным (домашним?) вареньем, они лежали бок о бок слева, на средней полке. Смотрю туда и говорю, что я не открывала (отчетливо виделось лишь черное пианино со своим содержимым).
Мысленные фразы: «Я больше не дружу с тем, кто свободен. Из тех, кто свободен, мне по душе только раненый» (имеются в виду категории лиц).
Большой, с кулак, клубок из обрывков ниток. К нему - мысленная фраза: «А может быть, это - путанье слов».
Вхожу в большую светлую детскую. Малыши уже проснулись, выстиранная, отглаженная оконная занавеска висит почему-то левой стороной. Спрашиваю, что случилось вчера вечером. Дети наперебой рассказывают, что вчера вечером загорелась занавеска, и было много дыма. Спрашиваю, знают ли они, что нужно делать, когда что-нибудь загорается. Они что-то галдят вразнобой. Объясняю, что в таких случаях нужно УБЕГАТЬ. Вспомнив, что над детской есть еще один этаж, уточняю, что убегать нужно не куда попало, а к выходу из квартиры. Снимаю занавеску, чтобы повернуть ее лицевой стороной, недоумеваю, почему она выглядит неповрежденной. Может быть мама* (она сидела вечером с детьми) обрезала обгоревший край?
Окончание мысленной фразы: «... ...чуся, говорю, что это истинный крест» (первое слово запомнилось неполностью).
Окончание мысленной фразы: «...и не финиширует это» (возможно, было сказано «не афиширует»; речь идет о достижении).
Мысленное рассуждение о водоплавающих животных. Смутно видятся (со спины) выходящие на берег животные, напоминающие пингвинов.
Преодолеваем препятствия. Руины, вздыбленная земля, овраги, завалы, темные силуэты людей. В последнем эпизоде нам нужно спуститься с огромного бревенчатого сооружения, имевшего форму усеченной четырехгранной пирамиды. Ее ячеистые поверхности позволяли ухватиться руками (да и то некрепко), не давая возможности упереться в ячейки ногами. Учитывая нешуточную высоту и почти отвесную крутизну, это вызывает сильное чувство страха. Но все же не такое сильное, чтобы парализовать все новые попытки найти упоры для ног либо спуститься с помощью рук, то есть практически на весу.
Один из персонажей сна воспринимает Реальность искаженно. И все потому, что принимает за чистую монету притворство лица, обозначенного во сне инициалом «Т». Этот субъект ловко маскирует злокозненные акции под безобидные шутки.
Мысленная фраза: «Вкладываем в деревянные ящики плоды от скамеек».
Лицо восточного человека, смуглокожего, черноволосого. Не тот ли это человек, который улыбался мне в одном из снов, стоя на пороге хижины? Сейчас у него в верхней части левого уха находится третий глаз [см. сон №0466].
Мы с Петей и друзьями (ощущаемыми) проводим летний отпуск в деревне. Приближается время отъезда, заводятся разговоры об обратных билетах. Все вдруг решают вернуться по домам, не дожидаясь конца отпуска, и если не окажется билетов напрямую, добираться через Москву. Бегло видятся полустанок в чистом поле и московский вокзал. Кто-то приносит несколько одинаковых флаконов духов. Кто-то говорит, что было бы лучше, если бы духи были разными. В комнате остаюсь я одна. Входит Петя, говорит, что совершит сейчас превращение. Берет флакон, проделывает пассы, и вот в его руках уже другой флакон. Интуитивно чувствую, что это фокус, ловкость рук. С недоверчивой улыбкой говорю, что это было не превращение, а фокус. Петя небрежно соглашается: «Ладно, все равно пролилось». Он имеет в виду духи, вижу следы влаги на пальцах его все еще не опущенных рук. Петя виделся неотчетливо, лица его я не видела, но воспринимала спокойное, безмятежное состояние духа и отстраненное, равнодушное отношение к результатам попытки превращения флакона.
Мысленный, неполностью запомнившийся диалог (женскими голосами). «...пришли к ним в деревню». - «И как раз у меня началось (там) представление» (слово в скобках, возможно, лишь имелось в виду).
Пишу карандашом на чистом листе бумаги: «Какой я получу у вас удовольствие!» Адресую это смутно видимым собеседникам, с которыми уже обменялась таким образом парой фраз.
В лужице чистой воды около раковины врачебного кабинета стоит белый медицинский столик. Кто-то несколько раз нажимает на его край, перекладина столика хлюпает в воде.
Случайно встречаю Лику, она с мужем расспрашивают меня про дела. Почему-то забираются для этого в свою машину, мне приходится последовать их примеру.
Мысленные фразы: «Он улыбается. Ты не представляешь себе место».
Мысленная фраза: «А так — в штаб».
Спустившись (на нужной остановке) с последней ступеньки трамвая, чуть не падаю - я оказываюсь на массивном горизонтальном, свободно вращающемся бревне, подвешенном на (пронзающем его сердцевину) темном металлическом стержне, внутри идущей вдоль остановки канавы (с прямыми, ровными стенками), на глубине с метр с четвертью. Ширина канавы невелика, и лишь это не позволяет мне упасть — иду, раскачиваясь, к дальнему ее торцу, глядя под ноги, на стесанный верх бревна. Добравшись до торца, безуспешно пытаюсь выбраться наружу — и это при том, что для попадающих в боковое поле зрения пассажиров (темных, полубесплотных фигур) ни бревно, ни канава не представляют проблемы, все спокойно их преодолевают... В следующем эпизоде нахожусь неподалеку, справа, у жилых домов. Незнакомый мужчина делится со мной личным опытом, связанным с канавой и бревном. Говорит, что следует выходить из трамвая за несколько остановок до этого места (намного правее) и добираться дальше пешком, наискосок, между домами. Он так любезен, что начинает подробно объяснять траекторию пешей части пути (или это тоже является важным?). Сон был нецветным, в темных тонах, отчетливо виделось лишь светлое гладкое бревно; я же подразумевалась все еще не одолевшей канаву.
Мысленная фраза (женским голосом): «И еще лежит у крыльца кто-то сидит».
Пришла в клинику, чтобы подбодрить какого-то мужчину. А когда, после достаточно длительного визита, направилась к выходу, меня из клиники не выпустили, кто-то из администрации заявил, что я тут останусь (не объяснив причины). Я в растерянности. Дело происходит сначала в палате, потом — в больничном коридоре. Интерьеры были светлыми, просторными. Пациенты (все ходячие) и персонал — в светлой одежде. Все виделось натуралистично (я лишь не видела ничьих лиц).
Мысленная фраза (женским голосом, с легким удивлением, вызванным чем-то, обошедшимся без нежелательных последствий): «Макс, ни чуточки!» (Макс — это мужское имя).
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (спокойным женским голосом): «Когда она всегда ... в конце, когда она всегда так мешает».
Сон о событиях в жизни какого-то человека. Они создавались намеренно, как бы по чьей-то указке. В связи с этим возникает мысленная фраза: «Этот стресс такой ужасный, что возможно...» (окончание не запомнилось).
Произношу и пишу: «Без авторемонта не входить».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (оживленно): «Расскажите-ка мне, как вы ... как вы собираетесь кушать».
Подходим с Петей к множительной машине, заправляем бумагой и требующим копирования материалом, ненадолго отлучаемся. На скамье в коридоре вижу два одинаковых пестрых банных полотенца, догадываюсь, что поблизости находится душевая кабинка. Возвращаемся к машине, там хозяйничают мужчина и женщина. Наш материал вынут, высказываю упрек, добавляю, что бумага - лично наша. Нарушители признают мою правоту, и даже растеряны. Извлекаю их материал, под ним нащупывается тонкая, принадлежащая еще одному клиенту книжица. А вот и он сам, молодой парень, желваки ходуном ходят от злости. С таким спорить опасно, но я, настроив себя соответствующим образом, спокойно объясняю ситуацию (в начале конфликта я несколько раз звала для подкрепления Петю, но он где-то закопался и не появился).
Окончание мысленной фразы (высоким женским голосом, как бы издалека): «...там кухне и столовой».
Мысленные фразы (женским голосом, настойчиво): «Нет, нет, ничего не делай. Ничего не делай».
Мысленные фразы (женским голосом): «Где ты вчера была? Ты знаешь, где ты была?»
В многолюдном продовольственном магазине полагается сдавать (в качестве залога?) что-нибудь из своей одежды. Сдаю юбку, а когда перед уходом хочу получить обратно, мне сообщают, что ее по ошибке забрала другая девушка (вместо своей). Доброжелательно предлагают взять оставленную - на время, пока магазин не уладит недоразумение. Бегло, смутно видится рассеянная девушка, где-то далеко слева, у себя дома. Не знаю, что предпринять. Цветастая юбка хоть и похожа на мою, но раза в два короче, к тому же я не люблю одевать чужое. А когда мне становится каким-то образом известно, что девушка еще и больна, пропадает желание заполучить даже свою. Все это происходит в сутолоке торгового зала, где в какой-то момент недалеко от меня невозмутимо проходит пышнотелая обнаженная девушка. Провожаю ее слегка удивленным взглядом. Молодой администратор магазина спрашивает у меня номер телефона (чтобы вернуть юбку, когда ошибка будет исправлена). Диктую, потом, по его же просьбе, предъявляю удостоверение личности. Но когда администратор начинает записывать и его номер, настораживаюсь — а это еще зачем? И действительно ли этот человек имеет отношение к администрации магазина? (обе юбки и голая покупательница виделись совсем вживую).
На боковой поверхности левого бедра толстого человека в черном купальнике вытатуировано число «14661». Пол человека неясен, так как видна лишь небольшая часть тела.
Окончание мысленной фразы: «...эта платформа есть у меня».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Принесший мне ... штурм вызывает у меня недоумение».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, издалека пробившаяся фраза (женским голосом): «И... пятая семья сюда приедет учиться».
Мысленный, неполностью запомнившийся диалог. «Нельзя ли было ... придти раньше, чтобы предотвратить...?» - «Можно».
Сон-рассуждение о моем восприятии некоего молодого мужчины. Фиксируется, что с моей, субъективной точки зрения (основанной на отношении этого человека ко мне) человек этот (или его поведение) имеет такую окраску, которая вызывает во мне негативную реакцию. И это логично (в рамках приведенной схемы). Но безотносительно ко мне, с объективной точки зрения этот человек СОВЕРШЕНЕН. То, что я воспринимаю на субъективном уровне, действительно имеет место, но оно входит неотъемлемым (и необходимым) элементом в многогранную, безупречно сбалансированную личность этого человека. В процессе рассуждения появляется огромный, стоящий на земле куб, у левого верхнего угла которого парит мужская фигура (связанная с кубом, как вышедший в открытый космос космонавт со своим кораблем). Верхняя часть фигуры возвышается над кубом (в ее позе было что-то шагаловское). Потом предстает квадратная, испещренная множеством пятнышек пластинка, символизирующая цельный образ человека, о котором идет речь. Пятнышки символизируют составные части образа, и лишь одно из них (всего одно!) — это то, о чем шла речь в начале сна (визуальный ряд был полупризрачным, в серых тонах).
