В конце сна стою на улице, бесцельно глазея по сторонам. Смутно, не в цвете вижу прохожих - их поступки, высказывания, плакаты, которые они держат, и прочее. Неожиданно обнаруживаю, что в голове (на основе сиюминутных действий людей) выстраиваются связи с их Прошлым (вызвавшим эти действия) и с Будущим (этими действиями обусловленным). Связи предстают в смутной, абстрактной форме, темноватыми лучами. Они тянутся (от того, на кого в данный момент падает мой взгляд) к темноватому пятну, символизирующему Прошлое, и к такому же пятну, символизирующему Будущее.
Вхожу в помещение, вижу на полу у стены белую крысу. Крыса спокойна и симпатична, помещение не является жилой комнатой (тем более, моей), и все же почему-то начинаю крысу изгонять. С помощью оказавшейся в руках лопаты удается отшвырнуть крысу к окну, пытаюсь выкинуть ее наружу. Крыса пассивна. Убедившись, что выбросить не удается, начинаю ее убивать. Упорно (без тени агрессии) машу лопатой, каждый раз непостижимым образом промахиваясь — лопата обрушивается то с одной, то с другой стороны, в считанных миллиметрах от крысы. Крыса неподвижно сидит передо мной, и вдруг я слышу (не ушами, а как-то по-другому), что она заговорила, тихо, спокойно, внятно. Люди добрые, говорит крыса, за что меня так, ведь я же ...(тут она употребила какой-то неологизм). Крыса хочет сказать, что поедая отбросы, способствует сохранению чистоты, то есть приносит людям пользу. Просыпаюсь, вспоминаю, что происходило во сне, испытываю неприятное чувство по поводу немотивированного нападения на симпатичного зверька. Утешает, что я все же не причинила крысе вреда.
В финале сна говорю его персонажам, что лиц, из-за которых они претерпели столько страха, бояться не нужно. Объясняю, что лица эти не являлись живыми людьми, «они были нарисованными». Предстает лист бумаги с поясным (небрежным) изображением двух-трех лиц. Не запомнилось, видела ли этот лист лишь я, или он был виден и моим невнятным собеседникам. «Они были нарисованными» - это мое умозаключение по итогам воспринятого, что-то типа ясновидения. Людям же, претерпевшим столько страха, указанные лица казались живыми, реальными, настоящими.
Прихожу в пошивочное ателье за получением заказа (необычной формы носков, похожих на пилотки). Охватывает смутное, интуитивное опасение, что могу стать жертвой обмана. Опасение подтверждает (по доброте душевной) сотрудница ателье, простая женщина нижнего звена. Конкретизация помогает обмана избежать.
Мне снится, что я СПЛЮ (в одиночестве) в какой-то квартире. В нее украдкой проникает незнакомец. Сон показывает его, тихо бродящим по комнатам (дело присходит ночью, человек видится черным силуэтом). Просыпаюсь, не открывая глаз пытаюсь понять, что происходит. Далеко не сразу становится ясным, что в квартире посторонний. Каким-то образом вижу его, но никак не удается открыть глаза, чтобы убедиться в этом воочию. Долго и безуспешно борюсь сама с собой.
Длинный, с незапомнившимся началом сон. Иду с Дайной по безлюдным местам, по заброшенным дорогам в умеренно лесистой местности. Путь изобилует препятствиями, Дайна преодолевает их без труда, я то и дело застреваю. Мне трудно спускаться с крутых, заваленных валунами обочин дороги. Первое такого рода препятствие одолеваю (не с первой попытки), второе не дается, спуститься не получается. Дайна терпеливо ждет, то уходя вперед, то возвращаясь (взбираясь) ко мне, без малейших усилий. Случайно замечаю вход в туннель, подземный переход под тем участком дороги, который мне не преодолеть. Говорю, что попробую пройти там. Оказываюсь в широком, с тупиковыми ответвлениями туннеле. Появляется бродячая кошка, чистая, с пушистой светлой шерсткой, беременная, голодная. Принюхивается к газете на земляном полу туннеля. Газета выглядит странно, между ее листами как будто что-то проложено. Не сходя с места, смотрю, каким-то образом вижу внутри листов ряды уснулых рыб (газета топорщится для этого слишком слабо, но это проходит мимо внимания). Значит, это рыбу учуяла кошка, пытающаяся теперь сдвинуть носом листы. Осторожно подхожу, и не наклоняясь (чтобы не спугнуть кошку), ногой приоткрываю верхний слой. Кошка жадно впивается в ближайшую рыбину, но поняв, что рыбы много, расслабляется. Вижу ее развалившейся на боку, лениво пожевывающей. Слева появляется кот, тоже уличный, светлый, с более грубыми повадками. Походит к еще одной, возникшей на полу газете, тоже нашпигованной рыбой, с уже открытым верхним слоем. И вот я вижу его нагло развалившимся на боку, презрительно пожевывающим, и чуть ли не с отвращением разевающим пасть, чтобы вытолкать языком остатки рыбы. Необычное поведение кошек вызвано избытком пищи. Стереотипность поведения наводит на мысль, что они попадают в такую ситуацию не впервые. Кошки и газеты исчезают. В туннель входят (слева) три-четыре смутно видимых полубесплотных худощавых субъекта в черной одежде. Они не вызывают любопытства, не присматриваюсь, но все же вижу, как они топчутся у входа (они были похожи на уличную шпану). В руках одного оказывается пила (ножовка) с широким, наполовину обломанным полотном. Тип вдруг молча, без видимой причины, резко всаживает его, почти по рукоятку, в живот другому типу. Пила входит неправдоподобно легко, как во что-то полутелесное. Однако последовавший за этим ужасающий вопль, почти звериный, свидетельствует, что поражена настоящая плоть (этот жуткий вопль меня и разбудил).
Несколько снов этой ночи не запомнилось, но зато я видела (и запомнила), как они удалялись — плоские изображения ускользали в нижний левый угол поля зрения и скрывались за ним.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Даже... это не что-то такое, обездвиживающее человека».
Редактирую научную статью, в обсуждении принимает участие несколько человек, в том числе сидящая напротив меня автор. Добираемся до последнего абзаца одного из листов, рекомендую его переструктурировать. Первой фразой там выдвигается тезис, остальная часть содержит доказательства. Мне кажется, что абзац получится эффектней, если поместить тезис после доказательств. Говорю также, что нам потребуется помощь патентоведа, он тут же входит, и стоя у двери, вступает в разговор.
Четыре мешочка из светлой ткани (с закрученным наружу верхним краем) заполнены вытянутыми зернами (типа фасоли). В каждом мешке зерна определенного цвета. Это будто бы символизирует Четыре Направления Буддизма. В первом мешке зерна густо-серые, в последнем — светло-фиолетовые. В двух средних было как-то непонятно, без цвета. Не бесцветно, а именно без цвета. P.S. Сейчас, записывая сон, я подумала, что, может быть, это означает, что непосвященный не способен увидеть эти цвета?
Находимся с Петей (школьником) в подземных переходах метро. Там такая давка, что Петя чуть ли не напуган. Сон не цветной, в густо-серых тонах, персонажи виделись условными фигурами.
Мысленная, незавершенная фраза: «Считалось, что господствующий слуга служит...».
Ряд одинаковых плоских светлых, скругленных с одного торца элементов (плотно прижатых друг к другу). Тот, кто подойдет и, кажется, наступит на два соседних (со стороны скруглений), будет мне парой. Безразлично, кто именно, хоть ребенок.
Проснувшись, смотрю на небольшой прямоугольник плотной вишневой бумаги, расчерченный (от руки) на две колонки горизонтальных строк. В некоторых небрежно, печатными буквами вписаны названия якобы моих, незапомнившихся снов этой ночи. Припоминаю, что в самом деле всю ночь что-то периодически снилось, подкалываю список к своему ночному блокноту и засыпаю. А проснувшись (поутру) по-настоящему, никакого списка не обнаруживаю.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Сначала двадцать пять человек ... а сегодня - семьдесят».
Мысленная фраза (мужским голосом): «А сейчас освободим одну систему».
Мысленная, с пробелами запомнившаяся, незавершенная фраза: «Если бы ... и ... верили в астрологические чудеса...».
На спортивной площадке стоит лошадь. По обе стороны седла сидят, лицом друг к другу, двое взрослых, подстраховывающих девочек. Те по очереди разбегаются и вытянув вперед руки и скользя животами по седлу, перепрыгивают через лошадь.
Где-то сижу, вдруг меня охватывает предсмертная дурнота. Она нарастает, меня сильно, однократным толчком рвет, после чего вместо смерти наступает улучшение — очищение, просветление (рвотные массы были символическими). С удивлением рассказываю об этом грузному молодому человеку. Говорю, что ощущение приближения смерти не вызывало неприятия, потому что в моем представлении Смерть — это возможность найти ответ на вопрос, что ждет нас там, по другую сторону Жизни.
Сон с несколькими действующими лицами, завершившийся мысленной, не доведенной до конца фразой: «Утверждать что-либо можно было лишь наугад...».
Мысленная фраза (женским голосом): «В течение нескольких мгновений что-то совсем преобразилось».
Мысленные фразы (уверенным женским голосом): «Нельзя (выбирать). Умирать нельзя» (за слово в скобках не ручаюсь).
Мысленная, неполностью запомнившаяся, незавершенная фраза: «Я ищу ... - беру картину и иду, пока картина...». Речь идет о том, что картина приводит говорящего туда, куда ему нужно. Смутно видится человек, держащий картину лицевой стороной к себе, на уровне груди (левой рукой за нижний край, правой за верхний). Тыльная сторона картины представляет собой белый квадрат.
Смутно, в бледно-серых тонах видится легковая машина, стоящая левыми колесами на довольно высоком поребрике. Возникают мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Человек ... Это крен в левую сторону».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, издалека донесшаяся фраза (женским голосом): «Оттуда ... более низкое качество».
Два-три смутно видимых человека принимают позу, изображающую крайнюю степень негодования. Расставляют ноги, выпячивают живот, судорожно сплетают на груди руки, опускают уголки рта напряженного лица, искоса мечут молнии из-под сдвинутых бровей.
Мысленная фраза (женским голосом): «Мне учиться еще много чему можно из головы».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «...ступить на нее она решительно не могла».
Мысленная фраза:
Чем-то занимаюсь дома, за кухонным столом. Вдруг по другую его сторону присаживается незнакомая миловидная девушка (видимая совсем вживую). Как бы невзначай заговаривает на эзотерические темы (действует ненавязчиво, но упорно, профессионально). Моя реакция (на тему разговора) спокойно-негативна (бессознательно). Девушка то исчезает, то опять оказывается на том же месте. Продолжаю свое занятие, Петя (ясно видимый) занимается чем-то своим в глубине квартиры, изредка появляясь на виду и избегая девушку. Она наращивает воздействие, переходит от общего к частному. Спрашивает, неужели мне не интересно узнать, например, кем я была в прежних жизнях. Говорю, что если и услышу это от них (имею в виду девушку и тех, кто за ней стоит), то не смогу поверить, в этом моя проблема. На помощь девушке приходит молодой человек, гладильщик, возникший около нас со своей гладильной доской и утюгом. Ни на миг не прекращая гладить, снисходительно приводит мне, заблудшей душе, какие-то доводы. Остаюсь глуха и к ним. Парень исчезает. В руках девушки оказывается книжка, прекрасно изданная, с плотными, очень белыми листами. Девушка протягивает ее мне, предлагает (или просит?) прочесть открывшийся текст, несколько коротких эссе (или притч) с жирно набранными заголовками. Пробегаю заголовки глазами, без труда читаю тот, на котором остановился взгляд: «Медоточивая пчела и...» (окончание не запомнилось). Возникает автоматическое желание перелистнуть книгу к началу главы, но что-то неосознаваемое останавливает меня. В нерешительности посматриваю на текст, не пытаясь его прочесть (и так и не коснувшись книги). С сомнением говорю, что не хочу читать главу с конца (предлагаемую девушкой часть главы).
Мужчина объясняет состояние Горгора. Показывает фотографию, где на темноватом нечетком фоне видится человек, а правее — Дух (бесформенное полупрозрачное дымчатое сгущение). Мужчина глумливо говорит, что в этом состоит проблема, от этого следует избавиться. Спрашиваю, есть ли у него самого дети. Он отвечает, что есть («а что?») Говорю: «Как же вы можете тогда глумиться над бедой не ваших детей?»
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «А почему ты решаешь, каким ... быть?»
Незапомнившееся продолжение сна предыдущей ночи. [см. сон №1138]
Мысленная фраза: «С письмами и комментариями Ваджио».
Мысленная, незавершенная фраза: «Я только стремлюсь уведать, правда ли...».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (молодым мужским голосом): «Надо же ... Это холодильник у вас, да?» Смутно видится молодой мужчина, что-то выбрасывающий в пластиковый мешок с мусором.
Стою у окошка билетной кассы автобусной станции, говорю: «Здравствуйте, мне нужно...» (окончание не запомнилось).
Неполностью запомнившаяся фраза одного из персонажей сна: «И очень скоро события сложились таким образом, что...».
Фрагмент улочки. Несколько строений разрушены, здесь собираются возводить новые дома. Площадка частично расчищена, начата прокладка подземных коммуникаций. Точка обзора сдвигается (к моему удивлению) с места, неторопливо перемещается вперед.
Сижу за столиком на многолюдном перекрестке пешеходных улиц, читаю газетную статью. Содержание не осознаю, понимаю лишь, что это очередной компромат на Ифара. То, что я беззвучно читаю, громогласно воспроизводит стоящий на столике радиоприемник. Громкость звука нарастает. Продолжая читать, думаю, что ее следует уменьшить. Это тут же, деликатным движением руки осуществляет сидящий около меня грузный мужчина. Бросаю благодарственный взгляд. Звук, однако, все еще кажется мне чрезмерным. Отрываюсь от газеты, осматриваю клавиши приемника, нажимаю на нужную. Сообщение о Ифаре плавно, незаметно переходит в сообщение о том, что являлось предметом одного из снов этой ночи - что моя мама* хочет приобрести приглянувшуюся ей сумку. [см. сон №3837]
Мысленные фразы: «Улицы молодого города Нью-Йорка, - эта пробная фраза заменяется другой, произнесенной более уверенно: - Улицы молодящегося города». Фразы сопровождаются невнятной иллюстрацией.
Удивляюсь, что понимаю знаки, письмена, мне совсем не знакомые (листы извлечены мной из моего черного портфеля).
Обегаю несколько раз (против часовой стрелки) ограду небольшого сквера. Меня преследует диковатый гигант (раза в два выше меня ростом). Убегаю, но без признаков паники или хотя бы страха. Мы оба не мчимся, а именно бежим, гигант отстает от меня на пару метров. Гонка заканчивается мирными переговорами.
Стою в очереди у прилавка кофейни. Кто-то из стоящих передо мной отказывается от оплаченной покупки. Кассирша говорит, что деньги не возвращают, можно заказать на эту сумму что-нибудь другое. Принимаю активное участие в выборе замены для людей с чеком, превратившихся в моих приятелей. Решаю, что стоит заказать нам троим по чашке кофе и паре пирожных. Выбираем пирожные (это были просто сдобные булки, с разочарованием рассматриваю их). Оказавшаяся позади меня Эля говорит, чтобы на ее долю я заказала две чашки кофе, потому что они с Петей привыкли пить кофе помногу. Петя тоже просит две чашки, иду уточнить заказ (в Петю и Элю превратились предыдущие приятели).
Красочный яркий активный сон, после которого я просыпаюсь и бегло его конспектирую. Исписала целую страницу и — проснулась, теперь уже по-настоящему, мгновенно забыв содержание сна.
Мысленная, неполностью запомнившаяся, адресованная мне фраза (завершившая длинный сон): «...если хочешь увидеть начальную (форму) и форму его освящения».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «За ... шестинедельной давности» (речь идет о прегрешении).
Мысленная фраза: «Моим вниманием не были обойдены ни...» (дальше не запомнилось, речь идет о местностях). Фраза сопровождалась беглыми изображениями.
«Я давала ему много носков», - говорю я, глядя (но не пытаясь прочесть) на верхние строчки раскрытой книги.
Дружный смех нескольких, мельком и смутно показанных людей.
В конце сна женщина произносит название статьи: «МОЗГ И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА ОТРАЖЕНИЕ ПРОИСХОДЯЩИХ В НАШЕЙ ПСИХИКЕ ПРОЦЕССОВ».
Мысленное двустишье: «Хочу спросить Андрея/ Не трусишь ли, смелея?»
Обрывки мысленного диалога: «Я не хочу сниматься в таких...». - «Фи, да ты провинциальная, а нам нужны...».
На детской площадке неподалеку от нашего дома обращаю внимание на туго натянутую компактную палатку, на молодую женщину и двух играющих на траве детей младшего школьного возраста (старшего мальчика и девочку, которой порой от него доставалось). Приняв это семейство за временно бездомное, предлагаю женщине переночевать у нас. Она соглашается, спрашивает, можно ли будет перенести палатку к дому. Не вижу к этому препятствий, мысленно прикидываю, как разместить гостей в нашей скромной квартире. В воображении предстает наше бывшее жилище на Рябинной улице (все, кроме лиц, виделось ясно в этом светлом сне).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «И всё это — магические ... контакты».
Мысленная фраза (мужским голосом, раздраженно): «Четыре по полгода по пятьдесят платили».
Многократно повторившаяся мысленная фраза (глуховатым женским голосом, ритмично): «Летающей части» (имеется в виду воинское подразделение).
Мысленная фраза: «Саламит хель щан мабуть».
Собираясь причесаться, замечаю, что расческа грязна, зубья срединной части обломаны. В смятении думаю, что ее немедленно следует вымыть (возникает представление, как я ее отдраиваю). Не сводя с нее глаз, прихожу к выводу, что не отмывать нужно эту чудовищную расческу, а немедленно выбросить. Сон случайно вспоминается утром (наяву), когда я причесывалась. В панике смотрю на расческу, с облегчением удостоверяюсь, что с ней все в порядке.
Мысленная фраза: «Дети на твоей попечительской благодарности».
Живу в коммуне. Все собираются на пирушку, наряжаются кто во что горазд. Два худых высоких парня обрядились трансвеститами. Замечаю, как один, проходя мимо другого, поцеловал его грудь (сосок выпирал сквозь одежду, но искусственной женской груди ни у одного из них не было). Оказываюсь за небольшим круглым столом, накрытым белой скатертью, сижу, с собачкой на коленях, в компании нескольких человек. На скатерть выложено печенье в форме баранок и что-то еще (подобное). Беру что-то белое, раскусываю, даю собаке. Она ест на моих коленях, потом спрыгивает на траву. Стол стоит на лужайке, справа находятся остальные участники пирушки, для них нет даже стола. Собака поедает угощение, а мы испытываем легкое чувство голода (точнее, естественное желание что-нибудь пожевать, чем-нибудь полакомиться). Лишь те три-четыре человека, что сидят за моим столом, изредка грызут коричневые колечки печенья.
Обрывок мысленной фразы (спокойным женским голосом): «...помнишь, какая ситуация была...».
Кто-то (видны лишь руки) старательно пишет приглашение на лекцию под названием «Уровни цивилизации».
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза: «...уже не ... как коммерсант и не так боятся за собственную персону».
Мысленная фраза: «Кто — должностями занимается, а кто - водит».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «...от критики. Определитесь с критикой».
Мысленная фраза, которую я, проснувшись, повторяла в определенном ритме, акцентируя некоторые ударения: "Сходила, опять попила и села на место".
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (женским голосом, решительно): «...он — одинаковый мужик» (всегда один и тот же).
В конце спокойного полнометражного сна готовлю для кого-то овощное блюдо. Горячие тушеные овощи в стеклянной миске стоят передо мной на столе общественной кухни. Нарезаю полосами свежие красные перцы, ломтики падают в миску, поверх овощей, и прямо на глазах, в ускоренном темпе переходят в состояние тушеных, что меня слегка заинтересовывает и удивляет.
Брожу по большому, крытому куполом рынку. На что-то засмотревшись, наступаю на угол стоящего на полу (у прилавка) полупустого подноса со сдобой. Кто-то еще, даже не заметив этого, прошелся прямо по булкам, не помяв их (будто был бесплотным). Говорю про поднос продавщице. Она (вероятно, в силу юности) радостно улыбается и чуть ли не с восторгом произносит: «Да?», и не думая убирать поднос. Ее хорошенькая головка занята совсем другими вещами. Оказываюсь у мясного прилавка, покупаю немного мяса. По дороге домой думаю, как бабушка (моя мама*) приготовит его Пете (он мыслится подростком). Должен же он хоть изредка есть мясо, оно необходимо растущему организму, даже соблюдающему вегетарианство. Тут я призадумываюсь... Петя — вегетарианец? Или он просто не любит мясо? И Петя, где он? Медленно доходит, что бабушка и Петя-ребенок — в далеком прошлом. Слева бегло предстает смутное, заключенное в дымчатое облако изображение их обоих. Постепенно осознаю, что мамы давно нет в живых. А Петя, где он? Он уже взрослый, он в селении Адамс... Открываю глаза — где это я? А-а-а, вот, оказывается, где. P.S. Сон увел меня из реальности очень глубоко.
«Стена. А где...?» - задаюсь я вопросом, пытаясь понять, куда девалась дверь, которую только что бегло, но отчетливо видела в правой стене комнаты. Внимательно осматриваю это место, вижу окно и неглубокий выступ. Двери же не только нет, но для нее как бы и нет места. Хотя только что место для нее было, и была сама эта, наружная дверь.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Он сначала хотел ... с самого начала ходил в этом».
Речь идет о пяти самых сильных врачах. Они демонстрируются в процессе проводимого ими лечения. Демонстрируются не в телесной форме, а в абстрактной. Мысленно сообщается, что недаром эти пять самых знаменитых врачей находятся под постоянным, тщательнейшим контролем. [см. сон №6003]
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (сбивчивым женским голосом): «И даже совсем даже перестала совсем даже...».
Плутаю, приезжаю на автобусах не туда, куда нужно (эта часть сна не запомнилась). В финале вижу стоящую на остановке женщину, держащую длинный шест с прикрепленной дощечкой, на которой написана цифра "1". Шест исчезает, на его месте появляется другой, с другой надписью. Возможно, не только шест, но и женщина становится другой (остановка находилась внизу, а тротуар шел по высокой круче).
Мысленные фразы: «Что-то у него черное на сердце. У него кошмар».
Мысленные фразы: «С видом на жительство. Два пустения с видом на жительство».
В курортном городе пара-тройка молодых людей входит в ночное кафе, вздорит с официантом, нападает на него. Слышится стук палок, становится видно, что палками бьют официанта. Официант оказывается стоящим лицом к стене, прижав к ней поднятые ладони, на тыльной их стороне нападающие что-то вырезают острым ножом. Стекающая кровь матово светится в темноте. Раздается монотонное бормотание: «Ой, садыра, ой, садыра, ой, садыра...». В молчаливо замеревшей неподалеку толпе кто-то говорит: «Человеку вырезают кисти рук, и все молчат». Стою в толпе, отключенно смотрю на поблескивающую в темноте кровь.
Режу буроватый, обветренный снаружи, сырой мясной рулет. Срез мне не виден (заслоняет рука). Лишь ощущая, как нож входит в мясо, могу оценить, какое оно мягкое, свежее, сочное.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом, мягко, ритмично): «Пусть ... сцену/ И с нее чулки снимУт».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (из сна): «...поэтому мойся как следует и...» (это адресовано мне).
Мысленная фраза (женским голосом, с мягким нажимом): «Ведите себя хорошо». Начиная просыпаться, полагаю ее адресованной мне. Проснувшись, не открывая глаз, вижу (нерезко, но вполне вживую, в цвете) женщину, обращенную к стоящей справа собеседнице. Та, худенькая, невысокая, в темной одежде, видится, в отличие от первой, условно. Первая сдержанно, приветливо улыбается, но почти сразу сгоняет улыбку, сочтя ее неуместной (на основании невидимой мне реакции собеседницы). Улыбка непроизвольно появляется снова, и снова сгоняется (по той же причине). Так повторяется несколько раз. Осознавая, что не сплю, с живейшим интересом наблюдаю за выразительной игрой мимики на лучащемся добротой лице.
